Письма родным

10.08.1959

Дорогие ребятишки!

Мои лечебные мероприятия за половину перевалили, мамуськино лечение тоже подходит к середине. Я себе взял билет на самолет на 18-е, но мамуська считает, что 18-го мне ехать рано. Надо признаться, что я склонен с нею согласиться. Сегодня принял последнюю ванну и считаю, что с 10-го по 18-е у меня будет пара нарзанных ванн, и примерно с неделю я буду просто отдыхать, что нужно не меньше, чем ремонт моего организма. Однако врач оказался более свирепым, чем я ожидал. Он выписал мне еще пару субаквальных, пару нарзанных и четыре грязевых – самых тяжелых, так как мне положат грязь на желудок и сделают “брюки”, то есть обмажут грязью от пояса до пят. Узнав об этом, мамуська страшно переполошилась, так как боится за мое сердце, о котором известно лишь одно: аорта в пределах возрастных изменений. О себе она тоже обеспокоена, так как врач ей тоже прописал грязь … на левую пятку.

Начали культурно расти. Вчера смотрели балет “Щелкунчик” в исполнении Свердловского театра оперы и балета. Первое действие почему-то не произвело впечатления, толи мы еще не настроились на балетный лад, толи актеры еще не разыгрались, вернее, не расплясались. Последующие картины оказались значительно более удачными и покидали мы театр с хорошим настроением, полные чарующих звуков музыки Чайковского. Покинуть театр было не просто. Шел дождь, и робкие обладатели стенокардии и прочих заболеваний сердечнососудистой системы никак не хотели покидать театра. Так как я был голоден, то предложил мамуське преодолеть, пользуясь ее зонтиком, 30-ти метровое расстояние до паршивенького кафе и после пищи духовной принять пищу телесную. Однако, опасаясь за нетронутую замшу своих туфель, мамуська предложила другой вариант. Я с помощью ее зонтика преодолеваю расстояние до кафе, занимаю два места за столиком, заказываю три шашлыка, пару салатов и два стакана кофе. Пока нерасторопная официантка подаст перечисленные выше яства, дождь пройдет, а сверкающее кавказское солнце высушит лужи, что обеспечит мамуське переход в кафе без потерь с последующим приемом пищи. Места я заполучил минут через пять после моего прихода в кафе. Заказ был сделан в полном соответствии с полученной инструкцией. Вот и шашлыки уже дышат на столе, за которым на одном стуле сидел я, а на другом зонтик, расцветка которого не оставляла сомнений, что он принадлежит даме. Однако, дождь шел все сильнее и сильнее. Опасаясь, что чудесное блюдо кавказской кухни превратится в куски застывшего мяса, я съел одну порцию шашлыка, съел вторую и уже почти доедал третью, уминая между делом всякую мелочь, вроде салатов и кофе, как появилась мамуська, и заказ пришлось начинать с начала. Два часа шел дождь, и столько же времени продолжалась наша трапеза.

А дожди идут теперь довольно часто. Дня два назад я шел по нижней аллее парка часов эдак в 7 вечера сразу же после ужина. Вдруг пошел, сравнительно, небольшой дождь. В числе других я прижался к афише, расположенной под деревом, ветвистая крона которого по идее должна была служить надежной защитой от атмосферных осадков. Однако, дождь шел все сильнее и сильнее. Я, защищенный, помимо древесной кроны, еще и газетой “Известия” с презрением смотрел, как менее стойкие натуры не выдерживали и обращались в бегство. Наконец, я остался один, струйки воды попадали в самые неожиданные места, и я, не выдержав, помчался в направлении к мужскому туалету совершая невероятные прыжки через образовавшиеся лужи и бурные потоки, возомнив себя Тер Ованесяном, смело идущим на побитие самого стойкого легко-атлетического рекорда мира. В туалете было светло, тепло и уютно. Большая толпа мужчин слушала воспоминания очевидцев и непосредственных участников борьбы с бандитизмом. Получалось так, что почти все временные обитатели не благовонного пристанища обладают невероятной физической силой и кожный покров их тела совершенно непроницаем для пуль и холодного оружия. И каждый из них … “каак даст”, так бандит обычно оказывается совершенно сбитым с ног и лишенным малейшей возможности сопротивления. Один из рассказчиков даже поведал о том, что удар, который он нанес в ухо вооруженному до зубов бандиту, был так силен, что и другой бандит, находившийся на расстоянии полутора метров от потерпевшего, тоже рухнул, как сноп, и уже не смог подняться. Я пожалел, что не было со мной Голосова.

После “Щелкунчика“ и многочисленных порций шашлыка побродили по парку. Зашли в тир с тем, чтобы проверить наши стрелковые таланты. Но тут вышло неожиданное затруднение. Оказывается, у мамуськи глаза не могут закрываться независимо друг от друга. Они или закрываются оба, или их обладательница воспринимает мир обоими органами зрения сразу. После некоторой тренировки оказалось, что на непродолжительное время правый глаз закрываться все-таки может при условии, что его левый брат слегка полуоткрыт. Этого работник тира не знал и тщательно инструктировал даму – как и где должна быть мушка. Но первую же пулю мать всадила в “десятку“. Как эту пулю туда занесло – один бог ведал, так как прицел велся с правого плеча левым глазом.

Сегодня смотрели “Голубой Дунай“ – балет, музыка, ясное дело, Штрауса. Вечером отправили фрукты. Это мамуська делает вам подарок.

Мы очень недовольны вашим молчанием. Как Иришка? Все толкается с Юлей или целуется? Я, видимо, поменяю билет на 21-22-е августа. Мамуська вылетит числа 25-26-го. Что слышно относительно квартиры? Получили ли перевод?

Пишите. Приготовили ли Иришке одежду в ясли? Были ли у гомеопата? Как действует гомеопатический препарат? Что Б. В. ничего не пишет?

Целуйте Иришечку. Папа

16 августа 1959 года

Ессентуки

Дорогие ребятишки!

Только что приехал из Кисловодска. На Северном Кавказе значительное похолодание, а я отправился в Кисловодск в белых брюках и тонкой белой, вернее кремовой, рубашке с короткими рукавами. Под вечер в Кисловодском парке я выглядел настоящей белой вороной, хотя я и не испытывал холода. Наоборот, сидящие в костюмах и плащах люди, глядя на меня, покрывались гусиной кожей и застегивались на все пуговицы. Я же уверял их, что закалка моего организма производилась по методу проф. Голосова, который в 40-ка градусный мороз выставлял все рамы, раскрывал все двери, выбрасывал матрац и спал на оголенных стальных пружинах, накрываясь серой солдатской шинелью.

День сегодня очень насыщен. Лечение подходит к концу, и в 7.50 утра я был на заключительном приеме у моего лечащего врача. В соответствии со славными традициями прославленного курорта, больной N 26670 выписан со значительным улучшением своего здоровья. В заключение мне было дано напутствие, согласно которому я должен буду избегать всего жирного и жареного, сдобного и пресного, острого и вяленого, не курить, умеренно употреблять спиртные напитки, не переутомляться, спать после завтрака, после обеда и после ужина, больше бывать на свежем воздухе. В общем, я должен вести такой режим, который вести невозможно, по крайней мере, до позднего пенсионного возраста. Достичь такого возраста мне теперь особенно трудно, так как мамуська всерьез занялась омоложением моего организма. В качестве первого шага в этом направлении была атака на возрастные изменения моего волосяного покрова. Борода в счет не шла, так как ежедневное использование электробритвы не дает возможности засвидетельствовать наличие седины в указанной области. Другое дело шея. Почему-то именно здесь пигментация оказывается недостаточной, что однажды привело к колоссальному недоразумению в одной из бесчисленных очередей, которыми так богаты все курорты Кавказских минеральных вод.

Я сидел в очереди в шляпе и читал. Золотистые лучи полуденного солнца ярко освещали мою, покрытую сединой, шею. На вопрос, кто крайний, я ответил, что последний я, за что мне выразили сочувствие в столь ужасном самоунижении. Еще бы – последний! Я с благодарностью согласился именовать себя пред крайним и читать отныне известное стихотворение великого поэта – не “последняя туча рассеянной бури”, а “крайняя туча рассеянной бури” и осведомился, понравилось ли крайнему произведение “Крайний из могикан”?

Очередь росла, клиенты приходили и уходили. Я уступил очередь одной старушке и снял шляпу. Но тут оказалось, что я – это не я. Ставший в очередь за мной крайний, с пеной у рта уверял, что он занял очередь за одним седым папашей, а такой ловкач, как я, пройдет вперед, только перешагнув через его труп.

Так вот, мне была оставлена какая-то двухфазная жидкость – прозрачная внизу и грязновато-желтого цвета в своей верхней части. Этой жидкостью положено чистые сухие волосы смачивать 1-2 раза в день в течение полутора недель и перед употреблением взбалтывать. Предполагается, к концу лечебного сезона волосяной покров приобретет юношескую одноцветность.

Борьба с полысением значительно сложнее и это благородное мероприятие мне не доверяется, а проводится мамуськой лично. Во время моих визитов в Кисловодск, процедура заключается в обильном смачивании головы жидкостью другого состава, действие которой столь значительно, что волосы начинают расти не только на облысевшей части головы, но даже на кожаном чемодане при систематическом применении препарата. Действительно, где раньше рука проходила по макушке практически без трения, теперь ощущается не то пушок цыпленка, только что вылупившегося из яйца, не то мягкий ворс, которым обычно покрывают поверхность теннисного мяча.

Сегодня же принял последнюю законную ванну. Почему законную? Потому что на период с 18 по 22 августа мне понадовали талонов, хотя с 18 августа я уже не “больной”. В ванной тоже не обошлось без курьезов. Регистраторша, взяв мой талон на нарзанную ванну, выдала мне жетон на серно-щелочную, особенно полезную для беременных женщин и больных экземой. Так как я должен был успеть позавтракать и к 12 часам успеть попасть в Кисловодский театр на спектакль “Бешеные деньги“, то я смирился с судьбой, резонно считая, что и эта ванна мне не повредит.

Итак, мое пребывание на “мебельном” курорте, где при первом знакомстве осведомляются, какой – “стол” и какой “стул” – подходит к концу. А стол мой – диета N2, за столом нас четверо, я числюсь салфеткой N3. Под N1 значится ослепительная блондинка (мать ее тоже красила и продолжает красить волосы), окончившая в свое время МАИ и проживающая где-то под Москвой. Как у всякой, уважающей себя курортницы, у нее гора процедур и поклонник Саша. Две процедуры она обычно успевает провернуть до завтрака, а остальные полдесятка в период от завтрака до ужина. Между процедурами бегает на свидание к Саше, которое обычно назначается около весов неизвестной погрешности, но с громкой надписью “точный медицинский вес”. Поэтому их любовь мы называем “весомой”. Отбывающая сегодня салфетка N2, одессит неопределенной национальности, но с явными признаками греческой крови. Он очень худ и, несмотря на то, что ему прописано дополнительное питание в виде кефиров, сметан, фруктовых соков и каких-то дрожжей для улучшения обмена веществ, он неизменно требует дополнительно большую тарелку манной каши. Вчера потомок Одиссея был очень доволен – его точный медицинский вес увеличился на 3200 граммов и ему недостает всего 14 кг, которые он предполагает набрать в последующие три сезона.

Салфетка N4 самая оригинальная. Аркадий Иосифович наиболее точно и кратко может быть охарактеризован, как среднее геометрическое между Иосифом Ароновичем Фельдманом и Натаном Яковлевичем Волкиндом. От Фельдмана у него гигантский рост, предельная близорукость и хриплый голос, а от Волкинда великая логика мышления и слабость к лучшей половине человечества. В соответствии с выработанным планом, первой жертвой, по его мнению, должна была пасть салфетка номер 1 – стройная брюнетка почти 2-х метрового роста. План действий был выработан следующий. Из двух номеров “Роман газеты”, в которых помещен роман Кочеткова “Братья Ершовы“, передается первая половина через салфетку номер 1. Эта часть художественного произведения страстно захватывает читательницу, и она за второй половинкой романа должна будет побежать за обольстителем хоть на край света. Все попытки получить вторую часть романа через вторые руки оказались безнадежными. “Никаких передач”, причем это слово почему-то звучало, как “передач“. “Ни каких передач, пусть приходит в солярий и получит книгу. “Книга читательницей действительна была получена лично, возвращена и, сожалению, только.

Но, в общем, он славный малый, работает в Харькове редактором какой-то заводской многотиражки, аккуратно выполняет все процедуры, ежедневно промывает весь свой желудочно-кишечный тракт, начиная с полости рта и кончая тем местом, куда умные родители вбивают своим детям добродетель.

Через стол от нас сидит одна дама, по общему признанию самая модная в Ессентуках. Каждый раз, вот уже в течение 20 дней, мы ее встречаем на завтраке, обеде и ужине в различных одеяниях, за что ей присвоено почетное звание “неповторимой женщины“. Вчера к ужину она явилась выряженная в вечернее платье с огромными буфами на плечах и локтях. Как она поведала ошеломленной аудитории – это платье она еле вырвала у своей портнихи за полчаса до отхода поезда, а заказывала она его по собственным, ею изготовленным, схемам, соответствующим последнему крику итало-американской моды, заимствованной из новейшей иностранной картины…. “Война и мир”.

В Ессентуках встретил О. И. Руту. Она в санатории номер 5 и очень недовольна. Палата большая и обитающие в ней дамы, подобно удельным князьям на Великой Руси, ведут между собой непрерывные войны, а она выступает по завершении дня в роли верховного судьи, что ей в высшей мере надоело.

Голосов в Кисловодске, загорел, окреп и совершает, по его словам, ежедневные прогулки не менее 60 км.

Ну, ладно. Итак, я расписался на целых 7 страниц, эдак, и читать надоест.

Много ли нафотографировались? Я думаю иметь особый альбом об Иришке на этой генеральской даче.

Вылетаю 22-го в 16 часов. Привет Гаубихам. Целую вас крепко. Ваш старенький папка.

14.12.1959

Красноярск,

Дорогие мои ребятишки!

Пишу вам из больницы, которую называют “неотложной помощью”. Попал я сюда, думаю, что зря. Но врачи меня держат все-таки на всякий случай. Попал я сюда при следующих необыкновенных обстоятельствах. В прошлом году мы ремонтировали нашу квартиру и перестилали пол, который очень скрипел и между отдельными досками которого образовались большие щели. Так как при ремонте щели были заполнены материалом, принадлежащим самому полу, то оказалось, что в прихожей не достает двух досок, которые были домоуправлением приобретены, тщательно подогнаны зашпаклеваны и закрашены.

Прошел год. Щели в коридоре оказались еще более огромными, чем до реставрации пола. Пол уже не просто скрипит, а поет и при некоторой тренировке и музыкальном даровании можно выскрипеть несложную мелодию. Мы решили не перестилать пол заново, а покрыть его линолеумом – красиво, удобно, гигиенично и без халтуры (не считая хлопот, связанных с приобретением самого линолеума). Искать пришлось довольно долго. Площадь, подлежащая покрытию, по данным измерениям равнялось 13 кв.м. Приобрести же удалось только 12.6 кв.м. Недостающие 0.4 кв. м предполагалось скомпенсировать за счет находчивости хозяев и наличия мест, претензия которых к столь блестящему покрытию могла быть принята чрезмерной. Это относилось в большой мере к площади под шкафом, в меньшей мере под комодом, тумбочкой у двери, пылесосом и пр.

Однако, бытовая геометрия куда сложнее школьной. После того, как основная часть линолеума была уложена и оставались одни обрезки, выяснилось, что требуется еще, по крайней мере, 2 кв. м. Так как такой расцветки линолеума уже не было, то пришлось взять линолеумные коврики, 3 штуки длиной, по данным магазина, 1.05 м и шириной 72 см. Правда, за расцветку нас донька обозвала бы “деревней”, но другого выхода не было. Магазинные 1.05 дома не замедлили превратиться в 1.01, и между краем линолеума и стеной образовалась солидная брешь. 6 часов подряд я ползал по полу, двигал мебель, склеивал и околачивал, пока почти не закончил работу, оставив не большие недоделки “на завтра”. А завтра уже вернулся с работы в 11 часов дня. Приехал И. И.Гительзон (младший), который вызвал И. И. Гительзона (старшего), который вызвал В.И. Рожанского, который вызвал лаборантку для взятия анализа крови, которая по своему составу оказалась близкой к той, которая наблюдается у больных при остром аппендиците.

Меня забрали в неотложку, тем более, что правый бок повыше пупа был сжат, словно тисками, которые почему-то токали в такт биению моего сердца.

Профессор Рожанский В.И. любезно уступил мне свой кабинет, куда с трудом вместо дивана, втиснули койку. Недалеко в Мединституте проходил Ученый Совет, с которого сбежали все хирурги, и у меня образовался целый консилиум самых видных деятелей хирургии нашего края. После анализа мочи, в котором были найдены кровь и песок, была принята следующая, наиболее вероятная картина. Как у большого числа людей, у меня в почках был (а может быть и есть) камень. При моем интенсивном ползании по полу он, видимо, откололся от основной массы или отделился от почки и пошел наиболее естественным путем к выходу, сопровождая свое турне невозможным дебошем.

Сейчас уже три дня у меня ничего не болит, но меня должны проверить всесторонне, а за время проверки через каждые три часа вливают пониже спины и повыше ног с помощью шприца все антибиотики, которые я когда-либо слышал. Так что эта часть моего тела превратилась в своеобразную аптеку, где есть все медикаменты, которые производит наша фармацевтическая промышленность….

22.09.1960

Трускавец,

Дорогие мои ребятишки, дорогая мамусенька!

Получил Юрино, как всегда, обстоятельное письмо.

Очень рад, что мебель дошла, по-видимому, в полном порядке, также как и груши. Сорт этот называется “Бери“ и если они были еще жесткие, то надо подождать еще несколько дней, и они станут мягкими и очень сладкими. Может быть, пошлю еще.

В своем курортном звании я поднялся на следующую, более высокую ступень. До сих пор я был “Дикарем”, а теперь именуюсь “Индусом“. Расшифровывается этот термин просто – индивидуально устроившийся.

Времени, действительно, прошло уже много, контингент “водного” общества почти полностью сменился, появились новые лица и в нашей диетической едальне, и даже за нашим столом. Вместо выбывшего военного за столом Надя, молодая закройщица одного из московских ателье мод. Она сильно больна, днем много спит, опаздывает к обеду и ежедневно заказывает себе новые туфли в индивидуальной пошивочной мастерской. Несмотря на болезнь, весь вечер, по ее словам, танцует на танцплощадке.

Вместо полной дамы в начале оказалась ее полная противоположность. Брюнетка лет 30 с очень и очень симпатичным профилем. Да, да, именно, профилем, так как, вследствие ее необычайной худобы, анфас практически не существует, существует один профиль, так что, глядя на нее, хочется, повернув кнопку телевизора, исправить изображение. Когда я, между прочим, сказал, что ей нужно набрать на курорте килограммов пять веса, она пришла в ужас: “Что Вы, что Вы, зачем мне это, ни в коем случае“. Однако все за едой уминает аккуратно, а вечером берет кусков пять хлеба, общим весом около полукилограмма для кормления голубей, которых она обожает. Непонятно только одно, почему она кормит спящих голубей на крыше, а не резвящихся в парке в дневное время.

Вчера за столом появился один гражданин, и началась катавасия. Тут же за столом, усаживаясь, он опрокинул на пол разом две тарелки, которые с грохотом разбились. Быстро шедшая официантка, поскользнулась на разлитой по полу манной каше. Пытаясь сохранить равновесие, она инстинктивно сильно вытянула вперед поднос считая, что таким образом отвесная линия от общего центра тяжести (ее и поднос с пищей) пройдет внутри контура опоры, и она, подчиняясь закону всемирного тяготения, не растянется на полу. Действительно, ей удалось устоять на ногах, но какой-то игривый малосольный огурчик выскочил из какой-то тарелки и нырнул, ни много, ни мало, а точно за воротник одной приятно одетой даме и по желобку спины прокатился почти до поясницы. Боже, что тут было! Однако самое интересное заключалось в том, что наиболее спокойно отнесся к этому сам виновник “торжества”. Извинившись перед дамой, которой огурец попал не в рот, а за ворот, пообещав после завтрака скомпенсировать понесенные ею убытки, он нам поведал следующее: “Лучше мне было бы не брать в этом году отпуск. С первого же дня со мной стало твориться что-то странное и непонятное. Каждый день случаются какие-нибудь истории”. Началось с того, что один из членов их коллектива не сумел использовать путевку в Трускавец, которую так долго добивалась их профсоюзная организация. Причина была проста – за год с небольшим, пока доставали путевку, болезнь настолько продвинулась вперед, что потребовалось хирургическое вмешательство и больной оказался на операционном столе, а здоровый, как лучший производственник, получил путевку в Трускавец, хотя эта вода ему была также необходима, как больному геморроем участие в велогонках по сильно пересеченной местности. Но …, чем добру пропадать, лучше пусть пузо лопнет, и вот уже скорый поезд Москва – Львов уносил нашего Иона Никаноровича в прикарпатскую здравницу.

Было довольно жарко, и соседи по купе изъявили желание открыть окно, подышать свежим воздухом, осуществить желание мог только наш Ион – единственный мужчина в купе. Вагон, по-видимому, только вышел из ремонта, так как удалось с помощью специального механизма создать щель примерно сантиметров в 7–8, а дальше что-то скрипело и визжало, но ширина отверстия не увеличивалась. Тогда Ион решил просунуть в щель руку и, надавив вверх, увеличить площадь для притока свежего воздуха и вдруг – …ах, золотые часы вместе с такой же цепочкой в полном соответствии с законом падения тел, описали параболу и шлепнулись на железнодорожную насыпь. И так, золотые часы с золотой цепочкой – подарок друзей в день серебряной свадьбы – остались где-то на среднерусской возвышенности, а он уезжает на юго-запад в благодатную Украину. А жена! Что скажет жена, да и поверит ли она ему? Выход один. Он вышел на следующей станции, сел во встречный поезд и, проехав одну станцию, вышел, сдал чемодан в камеру хранения и пошел пешком по железнодорожному пути. Он помнил, что часы выпали из окна где-то недалеко от этой маленькой станции. Счастье ему улыбнулось. Примерно на 7-ом километре он нашел пропажу. Правда часы уже не шли, от стекла осталось одно воспоминание, стрелка часовая и минутная исчезли неизвестно куда, и лишь маленькая секундная стрелка сохранилась, но торчала перпендикулярно плоскости расколовшегося на три части циферблата. Стало ясно, что ценность имеют уже не часы, а их золотая оправа с их золотым браслетом. Ион мужественно продолжал свой путь, прибыл в Трускавец в момент обеденного перерыва и, оставив чемодан на вешалке, отправился получать деньги по аккредитиву. Но в сберкассе ему не повезло. Оказалось, контроллер, заполнив с паспорта его данные, забыла поставить штамп с номером сберкассы, а также гербовую печать. Ему предложили срочно дать туда телеграмму, но он не знал номера сберкассы и ее адреса. В отчаянии он загнал путевку, выгодав при этом рублей 500, и превратился в “Индуса”. Домой жене он дал телеграмму с просьбой выслать денег с кратким изложением свалившихся на него несчастий. А нас все спрашивал, поверит ли ему жена. Устроившись на квартире, он сам решил погладить брюки. Как он нам рассказывал, он и не предполагал, что во время глажения нужно, чтобы между брючиной и утюгом была влажная прокладка из какой-либо дешевой материи. В результате он опомнился только тогда, когда темно-синяя брючина, издав запах жареного, превратилась в абсолютно коричневую. Добиться одного цвета брючин с помощью утюга не удалось, и он надумал срочно их покрасить в третий нейтральный цвет. Надев, представленное хозяином галифе эпохи гражданской войны, он направился в «индпошив», но там красить отказались, а рекомендовали перелицевать, и заказ обещали выполнить срочно. Однако в этот же вечер он сумел упасть, и рассадить себе колено так, что там выступила кровь и измазала внутреннюю поверхность брюк так, что перелицевать оказалось бы возможно лишь после того, как будет сведено кровавое пятно.

Нет времени и бумаги описать более подробно все его злоключения, сам дед Щукарь выглядит в сравнении с нашим Ионом роскошным баловнем судьбы. Так что, прослушав его рассказ, один отдыхающий заметил вполголоса: “Да, ион и притом отрицательный“.

Где-то вы сейчас мои дорогие и милые? В памяти до сих пор солнечная Гагра, физкультурно-оздоровительный лагерь, акваланг. Вспоминаются проведенные вместе дни, “морские бои“, и все обновляющиеся рекорды по растяжению эспандера.

18.08.1962

Ессентуки

Дорогая моя мамусенька, дорогие мои ребятишки!

Решил рационализировать нашу семейную переписку. В самом деле, все новости одни и те же, поэтому пошлю это письмо ребятам в Москву, обязав их по прочтении письма, запаковать его, несколько расширив по тематике и выслать в Красноярск. Ребячье дополнение с мамуськиными комментариями и изложением ее новостей направляется в мой адрес, и письма будут совершать воздушные витки протяженностью около 4000 км. Это, конечно, меньше того расстояния, которое описал космический корабль Андриана Николаева, но… мы еще так молоды…, будущее за нами!!!

Оторвался я от мамуськи в Минводах, согласно купленному билету. Она просила меня телеграфировать ей сразу же по приезде. Поцелуй…, перерыв для туалетов и, наконец,… окончательный поцелуй, и кто в автобус, кто на ИЛ-18, и мы снова далеко друг от друга. Добрался до Ессентуков без особых приключений, хотя и не так скоро. Долго сидел в автобусе, потом долго ждал электричку. Пятигорск, почему-то принимал не сразу. В Ессентуках сдал вещи в камеру хранения на вокзале и пошел в гостиницу, что расположена на “Пятачке”. По-видимому, предгорсовета не плохой парень. Я получил номер за 1.5 руб. в сутки, правда, не сразу – администратор была на обеде… Но к 1 часу дня, я уже был жильцом ячейки гостиницы. Чемодан с вокзала пришлось переть самому. А жара страшная, значительно большая, чем в Н-Ореанде, да ведь там и море скрадывает зной. Живу на 3-м этаже. Обливаясь потом, я втащил свой чемодан на третий этаж, по-видимому, как раз в то самое время, когда самолет с космонавтами приближался к Внуковскому аэродрому, а начальник курортного управления отказывал очередному «гастритику» в приобретении курсовки. Спор был обычный – клиент ссылался на огромные расстояния, преодоленные им по суше или воздуху, на право на лечение, закрепленное в Конституции. Начальство ссылалось на недостаток и явную невозможность вылечить весь Советский Союз за один курортный сезон, и, конечно, удивлялось бездушию профсоюзной организации, к которой принадлежит клиент, и, которому эта организация могла бы выдать путевку.

Что-то ждет меня, а завтра воскресенье. И, вообще, надо сказать, что не очень-то мне улыбается эта Ессентуковская эпопея. Вот удобно, казалось бы, что умывальник в комнате. Раздеваюсь в предвкушении омовения холодной водой, а кран издает жалобные звуки, выпускает струйку и жадно втягивает в себя воздух из моего номера. Окна выходят на юг. Боже, я оказался в положении жильцов Н-Ореанды, разместившихся над столовой, с той только разницей, что здесь температура градусов на 10 выше.

Хотел хоть отдохнуть в Кисловодске от этой нестерпимой жары. Кисловодск стал несколько иным, более людным и более грязным. В парк, как и в Ессентуках, пускают теперь бесплатно. Всюду люди, люди и люди. Они едят, ходят и занимают все места у подножья кустов и деревьев. Кто поет, кто врет, кто смеется, ну разве это отдых! Мне кажется, что в нашем Красноярском доме отдыха лучше можно отдохнуть. Верно, что самое важное – нервная система, а ее тут не подлечишь.

Купил арбуз. Температура его, в соответствии с великими законами термодинамики, та же, что и окружающей среды, т. е. около 40 градусов. А охладить нечем! Теплый арбуз! Боже, есть ли что-либо более отвратительное, не считая жареной жабы. Ессентуковский парк все тот же. Вдоль аллеи, идущей параллельно фасаду шахматного павильона, изящные рамки, в каждой укреплено по два портрета передовиков Ессентуковского курорта, причем женские лица обращены к югу, т.е. к солнцу, мужчинам же разрешено смотреть только в сторону сурового севера. И, страшное дело, город Ессентуки – курорт, и казалось, что передовиками должны быть те люди, которые возвращают здоровье и силы – врачи, медсестры, санитарки. Но, нет! Здесь обувщики, швеи, шофера, все, кто угодно, но не те, кто профилирует город и дает ему добрую славу.

Донька помнит, наверное, этот шахматный павильон. Когда-то и она вела здесь шахматные бои, собирая целую армаду болельщиков.

Ну, я что-то уж очень расписался, пора и честь знать. Вот принять бы где-нибудь душ, но думаю, что это невозможно. Черт возьми, кто выдумал эти курорты в безводном месте! …

20. 09. 63

Нижняя Ореанда, Крым

Дорогие мои ребятишки!

В человеческом организме все взаимосвязано. У Юры плохие зубы – значит, будут ангины. Яд ангины действует на желудок… Пишу затем, чтобы до отъезда за границу Юра подлечил свои зубы. Ангина на побережье Женевского озера нежелательна.

Мы заканчиваем свои Ореандные дела с явно выраженными успехами. Отец разработал точный пас, а иногда и выпрыгивает на удар почти средней мощности и почти среднего угла наклонения. Стал прыгать в воду. Началось с бассейна, где под критическим мамуськиным взглядом провел около 20 прыжков. Потом освоил пирс, с которого смело бросаюсь вниз головой. Видимо к 75 годам освою и шестиметровую вышку с двойным сальто. Мамуська делает колоссальные успехи в пинг-понге. Она собрала всех спортсменов, не занимающихся волейболом или теннисом вследствие радикулитов или еще чего-то, и громит почем зря. Они, правда, тщательно проанализировав ее игру, нашли, что у нее нечестная подача, т.к. вместо того, чтобы ударить по мячу, во время подачи с воздуха, она стремительно выцарапывает мяч ракеткой из ладони, что, по их мнению, является нарушением великого кодекса законов о пинг-понге. Но мамуська не сдается, ссылаясь на курортные правила, где судья в волейбол не засчитывает даже двойные удары, не говоря о броске. Наши пинг-понгисты удивительные люди. Они играют мало, но все время друг друга ищут. Обычно после киносеанса они детально выясняют, кто же, в котором часу был у одного единственного теннисного стола и всегда оказывается, что расхождение исчисляется долями минут.

Ну, остальное все пока в норме. 24-го утром едем теплоходом “Петр Великий“ в Одессу, где пробудем, видимо, дня два, а там – в Киев и Москву. Потом мамуська поедет домой, а я съезжу к бабушке, к 90 годам подкатывает все-таки. Как дела у Иришки? Собственно, что я спрашиваю, все равно ответить не успеете, а в Москве всех вас я увижу. Ну, пока. Целую вас крепко.

Ваш старенький папка.

11.02.1964

Красноярск,

Дорогой мой, Юрулинька, здравствуй!

Я буквально потрясен оперативностью международной почтовой связи. Письмо датировано тобой 27 января. Штемпель той же даты погасил в Цюрихе три почтовые марки – двух малиновых всадников, трубящих в изогнутый рог и загадочную человеческую фигуру с копьем в руке и с каким-то загадочным животным у ног. На противоположной стороне конверта одинокий штемпель Красноярского почтамта …1 февраля!!! Если учесть, что мы живем на 6 часов впереди Щвейцарии, то письмо шло всего-навсего 4 дня!!! Вылетел я в Москву 31 января, а письмо твое ожидало меня до моего приезда целую неделю с русским гаком.

В Москве был на общем собрании Академии. Процедурную часть такого собрания ты представляешь себе достаточно хорошо. Разница только в том, что доклад главного ученого секретаря был короче, зато в обязательном порядке выступали академики-секретари, знакомили нас с основными достижениями соответствующих отраслей знаний. Химия была вынесена отдельно, и ей был посвящен целый день. Н.Н. Семенов сделал, как всегда, живой и интересный доклад, начав с опровержения давно установленного факта, что физика – наука, работающая с грязными веществами чистыми методами, химия – наука, работающая с чистыми веществами грязными методами, а физическая химия – наука, работающая с грязными веществами грязными методами. Далее он показал взаимное проникновение и неразрывность этих наук и их успехи за истекший год, которые в общих чертах известны широкому кругу читателей газет “Известия” и “Комсомольская правда”, ведь они не без пользы превратились в последнее время наполовину в журнал “Техника молодежи”.

М.М. не докладывал по болезни. Вместо него выступал член-корреспондент Белозерский, кажется.

Дома жизнь течет по-прежнему. В воскресенье донька и Иришка приехали к нам в гостиницу поздно, что-то около 11 часов дня. Оно и понятно. Дома Аннушка, а от Аннушки оторвать Иришку можно разве только стамеской. Но все-таки соблазн побывать в зоопарке сыграл свою роль, и когда Аннушка уснула, и ее поведение стало слишком однообразным, Иришка со вздохом стала одеваться.

В зоопарк поехали все вместе. Но для 10-ти градусного мороза мы с донькой оказались слишком легко обуты и были милостиво отпущены на кинофильм “Крепостная актриса”. Иришка продолжала катание на пони, осмотр фауны нашей планеты уже только в сопровождении бабушки, проявив максимум сознательности и организованности. За обедом в гостинице она подробно рассказывала о том, что видела в зоопарке и обещала написать об этом отцу, что, кажется, и выполнила.

У доньки дела идут, надо сказать, хорошо. Скоро сдавать будет английский, хорошо идет эксперимент, о котором она рассказывает с большим увлечением, а ведь увлеченность наукой это, пожалуй, главное.

Красноярск встретил меня сурово. Зима, кажется, опомнилась. Она ведь ни разу не спускала столбик термометра ниже 20, да и это было за всю зиму раза 4. А теперь она доказывает, что хлеб ест не даром, что раз уж наклонили земную ось, так уж извольте мерзнуть. Прихватив антициклончик, зима гонит столбик термометра вниз почти на 40-градусную отметку. Вытащил сегодня свои “прощай молодость”.

Как будем отдыхать летом, сказать трудно. Конечно, мечта отдохнуть всем вместе. Ну, поживем – увидим.

В Красноярск тебя и М.М. жду с нетерпением. Как изменился и похорошел Красноярск за эти годы, сказать трудно. Все это надо видеть. Ведь много воды утекло в Енисее с тех пор, как ты окончательно уехал в Москву, а скоро эта вода будет не просто течь, но и работать, да еще как работать!

Ну, пока, мой дорогой мальчик. Желаю тебе больших успехов в работе, желаю приобрести много друзей. Ты ничего не пишешь о том, как обстоят дела с языком Бальзака и Беранже. Как все-таки? Или донька писала на разговорнике зря?

Целую тебя крепко, твой старенький папка

6.03.1964

Красноярск

Моя дорогая дочурочка!

Получили от тебя письмо полное справедливых упреков за наше длительное молчание. Упреки справедливы и столь энергичны, что можно подумать, будто ты только и делаешь, что строчишь нам письма.

Ну, да ладно. Не будем разводить по этому поводу пустую и длинную, как макарон, дискуссию. Проще сесть и написать письмо, что я и делаю.

А я, между прочим, уже начал курортный сезон. Где-то умудрился простудить себе спину и получил нечто среднее между прострелом и радикулитом. Было больно наклоняться и все это отдавало в левую ногу, и в то место, откуда эта нога соизволит расти.

Врачи посоветовали “горное солнце“, и я теперь поджариваю упомянутые выше места. Было все: легкие и сильные ожоги, смена кожи, безусловное уменьшение боли. В результате солидной порции ультрафиолетовой радиации я с оборотной стороны стал вполне подобен коренным жителям Гвинеи. Сейчас кварц- этап пройденный, и я использую дома синюю лампу под руководством мамуськи.

А так все идет нормально. Институт немного лихорадит: шутка сказать, готовимся к проведению трех Всесоюзных совещаний – ядерный и электронный парамагнитный резонанс будет в Красноярске, а спектроскописты, терзая ширину, форму и интенсивность спектральных линий, поедут на теплоходе до Норильска. Тонкопленочники будут проводить свой симпозиум в Иркутске с заездом в Братск и с экскурсией по Байкалу. Мамуська готовится к путешествию по Енисею и к поездке на Байкал.

Строимся. Строительная площадка уже принимает характер большой стройки. Кладут на части здания последний третий этаж. Открыли в Институте математический отдел, и я, подобно Остапу Бендеру, купил желтую твердую папку с ботиночными тесемками. Но если Остап вывел на корочке папки “Дело Александра Ивановича Корейко. Начато…, окончено…“ и на вопрос Паниковского, что там внутри, последовал ответ: “О! Там внутри есть все: пальмы, девушки, голубые экспрессы, синее море, белый пароход, мало поношенный смокинг, лакей – японец, собственный бильярд, платиновые зубы, целые носки, обеды на чистом животном масле, и, главное, слава и власть, которую дают деньги…“.

Я же вывел на папке: “Дело об открытии Института математики… начато 1-го февраля 1964 года, окончено… 196 года“, а на вопрос, что там внутри – могу смело заявить, что там внутри есть все: счетно-решающие и управляющие системы, длинные, как жирафы, интегралы, обработанная информация по совершенству кристаллов, математическая теория старости, наиболее эффективная система грузоперевозок….

8 марта 1964 года

Красноярск,

Дорогой Юрулька!

Твое письмо получено точно 8-го марта. Мамулька очень тронута твоим письмом, поздравлением с 8 марта, очень оригинальной и красивой открыткой. Спасибо от нее, ну и от меня тоже, хотя день 8 марта и не наш с тобой праздник.

Мы сегодняшний день, как и каждое воскресенье, провели разумно. Были за городом, смотрели, как идет стройка нашего института, бродили по лесу. С другого берега на нас смотрели “Столбы”, и мамуська посоветовала послать тебе пару снимков этого чуда природы. Посоветовала ничего не надписывать. Ты ведь можешь подарить эти снимки своим новым зарубежным друзьям, пусть они убедятся, что есть места, не уступающие по красоте самой Швейцарии.

Ты спрашиваешь, как относительно лета? Мне думается, что для вас, а отчасти и для нас, все будет определяться тем, как будет устроена Иришка. Ведь она должна будет с сентября месяца пойти в школу. Думайте об этом. Что касается августа, то этот месяц нас вполне устраивает.

Собственно свой курортный сезон я уже частично начал. Начал я его несколько необычно. Умудрил меня господь бог застудить, где-то спину и получить что-то среднее между прострелом и радикулитом. Было больно наклоняться, боль отдавала в ногу.

Кварц этап пройденный. Сейчас пущена в ход синяя лампа. Средство, применяемое на дому под идейным руководством мамуськи. Помимо этих сильнодействующих средств есть еще средства дополнительные. Внутрь вводится пирамидон с анальгином, а на теле медицинское белье, ношение которого рекомендуется при острых, а, главным образом при хронических формах полиартритов, заболеваниях периферической нервной системы с “выраженным болевым синдромом”.

Белье это сильно электризуется при трении. Если я снимаю верхнюю одежду – т.е. брюки и сорочку в темноте, то извергаю целую стаю искр, и в воздухе начинает попахивать озоном. Как-то под одеялом, быстро натирая себе бока, мне удалось даже прочитать небольшую фразу. Предполагается, что при ходьбе и ерзаньи на стуле будут возникать электрические заряды, и образовавшиеся ионы будут действовать на мою периферическую нервную систему в направлении уменьшения болевого синдрома. Когда читаешь правила обращения с этим бельем – “стирку производить без соды при температуре не выше 40*С, путем погружения в теплый мыльный раствор и легкого отжатия без выкручивания… Сушку производить не подвергая воздействию солнечных лучей и … гладить утюгом не рекомендуется” …, то сразу же вспоминаешь следы “Титаника”, которым пользовался в свое время герой “Двенадцати стульев” Ипполит Матвеевич Воробьянинов, который стал вытирать усы и голову полотенцем, вместо того, чтобы сушить их на солнце или керосинке, для придания растительности радикального черного цвета.

Ну, мы рады, что у тебя все идет хорошо. Все в порядке и у нас. Очень соскучились по тебе. Как бы я хотел с тобой поговорить о делах и личных, и академических. Тебя, наверное, тоже тянет домой. Да, наука, говорят, не имеет отечества, но ученый должен его иметь.

Если выберется времечко, пиши. К 8 марта я тоже получил письмо из-за рубежа. Пишет одна индианка. Ей очень понравилась моя работа, и она просит прислать ей оттиск, вот только не пишет какой работы. Видно на всей планете женщины одинаковы. Ну да это из области юмористики. Пока, пока. Мамуська тебя целует крепко, крепко и еще раз благодарит за поздравление.

Твой старенький папка.