Федорина Калерия Андриановна

Федорина  Калерия Андриановна, 1919 года рождения, окончила Красноярский финансово-кредитный техникум в 1960 году, заведующая плановым отделом Института физики им. Л.В. Киренского Сибирского отделения Академии наук СССР (ИФ СО АН СССР) с 1962 по 1975 год.

Воспоминание сестры

Передо мною – семь медалей и знак «Победитель соревнования», которыми была награждена моя сестра Калерия Адриановна  Федорина – рядовой представитель старшего, уходящего поколения.

Перебираю медали и вспоминаю, анализирую.

Родилась Калерия Адриановна 5 июля 1919 года в семье «почтальона почтово-телеграфной конторы Адриана Васильевича Машихина и его законной жены Антонины Арсеньевны», как записано в метрической  книге села Ворогово (неразборчиво) волости Енисейского уезда.

Детские воспоминания моей сестры нельзя назвать радостными. Жили бедно. Мама с утра до позднего вечера на работе. Стирала по ночам. Над Туруханском часто стоял плач «раскулачиваемых» семей. Сестра видела такую картину один раз и запомнила ее на всю жизнь…

Помнила, что постоянно в детстве хотелось есть. А бабушка ворчит: «Ах, ты, ястри тебя! Опять исть запросила». Выручала рыба. В летние выходные дни мама и соседи уплывали в лодке на середину Енисея и ловили рыбу сетями, а дети ловили ее у берега наволочками  с подушек. Ходили с мамой в тундру собирать морошку.

Интересны следующие детские воспоминания моей сестры. Был у нас двоюродный брат Саша Баранов: сын  тети по отцу Марии Машихиной (в замужестве Барановой) и ссыльного – Иосифа Джугашвили. Внешне Саша был очень похож на отца, но не любил, когда ему  говорили об этом. Мальчика усыновил отчим и дал ему свою фамилию. Саша Баранов стал речником, механиком.  В  90-х годах я услышала сообщение по московскому радио, что умер последний незаконнорожденный сын Сталина Александр Баранов-речник Енисейского пароходства.

Когда в Туруханске был в ссылке епископ Лука (Войно-Ясенецкий), то почему-то он  «столовался»  (бабушкино словечко) у нашей двоюродной бабушки. В обязанность моих братьев и сестер входило следить из подворотни, когда «поп» покажется  в конце переулка. И сообщить об этом бабушке. Помнила сестра и о том, как спас епископ Лука ее рассеченный камнем лоб от грубого шрама, наложив на рану не шов, а слизистую оболочку с губ (о подобной операции он рассказал в книге «Я полюбил страдание»). Следа шрама не осталось. Помнила, как спас Лука нашу бабушку от «заворота» кишок.

У Калерии еще в детстве проявился приятный, звонкий голос. И летом, проснувшись почти с восходом солнца, она взбиралась на крышу дома и пела песни. Неподалеку от Туруханска стояли чумы нганасан. Сестренка убегала туда,  пела нганасанам  песни, а они к каждому празднику шили ей парки из оленьих шкур. И в первый класс сестра пошла в оленьей парке.

В 1935 году наша семья переехала в Енисейск.  После окончания школы сестра начала работать контролером в Енисейской районной сберегательной кассе, а  в 1940 году была переведена на должность главного бухгалтера. В 1938 году  вышла замуж за полюбившегося ей радиотехника, киномеханика, мастера на все руки Ваню, который стал  не только зятем, но братом для нас, детей, и сыном для родителей. Сестренка, с ее прекрасным голосом, пела на концертах в Енисейском Доме культуры.

И вдруг – война… Оба наши брата, зять  Ваня и мамин брат ушли на фронт. В мае 1942 года в наш дом пришло первое сообщение о смерти: не стало старшего брата. Мама тяжело заболела. Главой семьи стала моя сестра, которой не было и 23 лет. Проблемы навалились на нее все сразу: больная мать, 9-летняя сестра, нехватка денег, полуголодный режим. И работа. Работы в сберкассе, как говорят,  невпроворот. Одна подписка населения на государственные зайы чего стоила!..  Заведующая сберкассой давала  голодную, худую сберкассовскую лошадь, и на ней моя сестра ехала в командировку  подписывать людей на очередной государственный заем. Ехала в одну деревню, в другую, третью (а по пути меняла вещи на продукты…). Холодно. Лошадь от голода шла  шагом, едва переставляя ноги. И сестра не садилась в сани, а шла рядом, тоже голодная. Но надо было помогать фронту. Фронту нужны были деньги. А дома ждут мама и сестра – подросток.         В одну из таких поездок в течение нескольких часов сестру сопровождали волки. Их светящиеся глаза мелькали между деревьями. Вероятно, судьба сжалилась над сестрой…

А «похоронки» шли одна за другой: 11 марта 1943 ода, в день своего 20-летия, погиб младший братишка; 24 июля 1943 года погиб муж сестры Ваня. Ранен мамин брат. Сестра не плакала. Нет, на работе она, конечно, плакала. Я видела,  как они всем коллективом плакали над каждой  «похоронкой». Она как-то замкнулась, стала молчаливее. Мне, плачущей, сказала: «Ничего, Надюшка,  наверное, это ошибка. Мы дождемся, когда мама поправится, когда кончится война. И наши вернутся, А пока мы с тобой потерпим». Мы терпели…

А у сестры все та же гордая посадка головы, все та же царственная осанка. И только в глазах печаль. Печаль эта осталась на всю жизнь.

Отправить маму на лечение сестра смогла лишь в 1943 году. После этого заведующая сберкассой выделила сестре 6-ти метровую комнатку в помещении сберкассы, мы перебрались в нее. Ели один раз в день: сестра давала мне 30 рублей, я покупала на базаре стакан муки, из нее делали, так называемую,  «заваруху». Это был обед. Утром и вечером пили горячую воду с маленьким кусочком хлеба. Через год приехал отец и увез меня к себе в Северо-Енисейск. С ним и мачехой я прожила до окончания школы.

В 1947 году сестру из Енисейской сберкассы перевели в Красноярск в распоряжение Управления гострудсберкасс. Она была главным бухгалтером, начальником оргфинсектора. В 1960 году окончила Красноярский финансово-кредитный техникум и в 1962 году была принята в Институт физики на должность начальника планового отдела, где и проработала до ухода на пенсию.

Перелистываю трудовую книжку сестры. Она пестрит благодарностями, и только формулировки разные: «За ударную работу по перевыполнению финансового плана», «за перевыполнение плана по займу», «за успешное размещение 3-х процентного Государственного займа», «за высокие показатели в работе и активное участие в общественной жизни института», «за успешную финансово-хозяйственную деятельность, нормальное материально-техническое снабжение лабораторий», «за содействие успешному выполнению научно-технических работ» и т.д.

В коллективе Калерия Адриановна была человеком отзывчивым. Если кому-то надо было помочь в получении квартиры, к руководству с просьбой об этом шла она. Люди доверяли ей свои секреты, невзгоды, потому что знали, что это надежный человек, и она всегда умела найти нужные и точные слова.

С большим уважением к моей сестре относились члены коллектива и руководство института, Сибирское отделение АН СССР и Сергей Павлович Королев, с которым она была связана по работе.  Перебирая бумаги сестры, я нашла несколько поздравительных открыток от Л.В. Киренского, открытки с подписью М.В. Келдыша.

Моя сестра была красивым человеком, светлым. И скромным. Никто из сослуживцев и коллег не слышал от нее,   что ее двоюродный брат был сыном Сталина.   Что в Северо-Енисейске до сих пор есть Хмелевская яма, носящая имя нашего деда; что Иван Семенович Козловский, у которого в 1957 году ей посчастливилось быть в гостях, оценил ее голос и предлагал свою помощь в устройстве ее на учебу в Москве.

И еще. Это был сильный характер. Волевой. Даже в последние три года, которые досталось провести в страшных мучениях, сестра ни разу – ни разу! – не застонала. Вот уж поистине:

...«Гвозди бы делать из этих людей –

Крепче  бы не было в мире гвоздей»…

Теперь, анализируя жизнь своей сестры Калерии Адриановны, я прихожу к выводу, что о ней можно сказать: «Честь имела».

Надежда Ивакина